Спортивные новости

фoтo: instagram.com

— Aлия, и зaчeм вaм нужнo этo слoжнoe вoзврaщeниe в бoльшoй спoрт? Нe oпять, тaк снoвa?

— Пoтoму чтo — прoстo xoчeтся.

— Вы вeдь гoвoрили: нe считaю, нeсмoтря нa титулы и гимнaстичeскиe дoстижeния, чтo ужe чeгo-тo дoбилaсь в жизни. Тaк мoжeт, пeрeрыв был идeaльнoй вoзмoжнoстью пoпрoбoвaть чтo-тo eщe? Шaгнуть в другую жизнь. Двeрь в нee былa oткрытa, a вы прoигнoрирoвaли?

— Нe увидeлa тaкoй двeри, чтoбы шaгнуть. Нe считaю нужным ничeгo мeнять, кoгдa для этoгo нeт сeрьeзныx пoвoдoв. Мoжeт, у мeня сeйчaс и нe идeaльнaя жизнь, нo мeня в нeй aбсoлютнo всe устрaивaeт: чтo я дeлaю, чтo у мeня внe спoртa.

— И чтo жe?

— Пoяснить, чтo имeннo xoрoшo? Дoчь Aлисa. Мнe нравится, как живу я, мои родители, как все мы вместе. И, в первую очередь, мне просто не на что жаловаться.

— Вы не выступали некоторое время, но даже на прошлом чемпионате России в Казани были около помоста. Получается, и пропали-то из поля зрения всего на несколько месяцев, чтобы в сентябре уже вновь появиться на Круглом…

— Да, за это время родила, все прошло хорошо. У меня проблем, если честно, не было и во время беременности: я чувствовала себя довольно живенькой. И даже на последних месяцах вела довольно активную жизнь. Правда, первые месяца три было тяжело привыкнуть к определенному режиму. Рожала сама. Но, если некоторые говорят: никогда рожать не буду больше, я так не скажу. А сложное, и правда, быстро забывается.

— Взяли дочку на руки…

— И… было страшно: как и что дальше делать? В маму вцепилась: не отпущу никуда, со мной будешь. Дальше — все, как у всех молодых мам: первую ночь провести, первый раз искупать, помыть, накормить… Сноровка нужна. Но мне повезло – каких-то сумасшедших бессонных ночей не было. Алиса – спокойная. Все в меру.

— Тяжело тогда не было, но сейчас – дочка дома, вы – на сборах…

— Первое время, конечно, тяжело было в разлуке. Но взялась за голову, признала – что пользы больше будет для всех в таком режиме жизни, и успокоилась. Я говорю себе, что занимаюсь делом и для дочки – чтобы все у нее было. Меня абсолютно устраивает, как меня воспитывали, какие мама с папой привили взгляды на жизнь. И я хотела, чтобы основное участие в воспитании Алисы принимали бабушка с дедушкой. Честно сказать, почему еще? Боюсь ее разбаловать, есть такой страх.

— Алия, а не думаете, что не вошли в открывшуюся дверь из чувства страха: здесь вы все знаете, и даже возвращаться в спорт через преодоление уже тоже приходилось. Тут нет неожиданностей, а что «там» – ноль понимания. А может быть, и некая лень добавилась – перемены требуют особых сил?

— Нет, страх, лень – наверное, это ко мне все же не относится. Я просто пока не вижу смысла в переменах. Если я могу многое здесь, то зачем что-то искать? Тем более есть определенная цель – попробовать восстановиться, пройти этот путь. Мне интересно, насколько я смогу это сделать после родов. Осуществляю цель здесь.

— Единственная мама в действующей элитной спортивной гимнастике сегодня – это Оксана Чусовитина. Наверняка детский вопрос обсудили.

— Оксана вкратце что-то рассказывала, причем так легко, что у меня совсем сомнений не осталось: надо попробовать. Включить рабочий режим.

— И в первый день этого «рабочего режима» …

— …Мне было очень интересно. И этот интерес перебивал просто все. Зашла в зал, встала в строй, разминка началась с бега. До того момента мне бегать долгое время тоже не приходилось. Что смогу: какие движения, какие элементы? А в основном я ничего не могла. Снова интересно – а когда они у меня получатся? Я набрала лишний вес, но немного – четыре лишних килограмма. Диеты не очень люблю. У меня это не очень получается, а если и получается, то килограммы всегда быстро возвращаются. Все-таки надеюсь, что организм сам придет в норму. А когда это произойдет, то и не надо будет себя ни в чем ограничивать. Кормила дочку три месяца, но она «ленивая» оказалась, мама говорит, что и мы с сестрой такие же были.

— Вы не первая мама на большом помосте, но одна из первых. Спорт меняется, думаете, возвращение гимнасток после родов станет каким-то направлением?

— Очень надеюсь. И считаю, что это будет правильно. На собственном примере уже могу сказать – это сложно, но, думаю, возможно. А почему не делать возможные вещи? Тем более что спорт – это профессия. И мне было не очень приятно, когда в 20 лет меня называли ветераном гимнастики. Отчасти это, может, и прикольно. Но мне казалось всегда не очень правильным. Да, гимнастика – сложный вид спорта, но все же один олимпийский цикл для спортсмена – слишком мало. Я, например, за один цикл не успела насладиться и насытиться помостом. Может, после первого четырехлетия у меня все только и началось: я стала понимать смысл гимнастики, смысл тренировок, для чего я это делаю. Я полностью поменялась.

— Гимнастики обычно – самые маленькие на Олимпийских играх, начинают «пахать» очень рано, и раннее же ветеранство – действительно несправедливость.

— Ей есть объяснение: гимнастика – сложный вид спорта и, чем ты меньше, тем легче тебе в нем. Легче исполнять сами элементы.

— Чем будете брать в таком случае?

— Упорством, желанием, работой.

— Смотрели чемпионат мира в Монреале-2017?

— Да, никаких особенно мыслей он у меня не вызвал – первый старт по новым правилам, много новых лиц. Скорее, все только присматривались, яснее ситуация с соперниками будет уже на чемпионате этого года.

— Алия, как ни крути – вы опять возвращаетесь в команду главной надеждой. От этих мыслей никуда не уйти прежде всего вам. Эти мысли…

— …мотивируют.

— Не изводят?

— Я не боюсь. Всю свою гимнастическую жизнь – только и была: для кого-то старшей сестрой, для кого-то примером. И мне даже от этого легче: за мной тянутся, спрашивают что-то, это подстегивает.

— Вы умеете себя грызть? Умеете не прощать себя?

— А в чем смысл – не простить? Лучше простить и идти дальше, чем у тебя в голове будет вот это все… «Таракашка» будет сидеть и напоминать. Лучше отпустить ситуацию и в следующий раз попытаться не совершить ошибку.

— А другим «таракашку» можете простить?

— По ситуации, конечно. Но на не очень важные вещи стараюсь вообще не обижаться. А на себя… Мой девиз – если не хочешь, лучше не делай, а если хочешь – обязательно получится. Желание – это самое главное.

— Не боитесь, что можно увлечься первой частью девиза?

— Нет, я просто реально смотрю: есть вещи, которые надо делать, они не обсуждаются, а вот в той же гимнастике – наверное, только так и можно тренироваться. Во всяком случае, это мой вариант.

-За что могли бы себя похвалить?

— Хм. Честно? Никогда себе не хвалила.

— Попробуйте, прекрасный случай.

— Даже не умею. Даже не люблю. Мне кажется, не делаю ничего такого особенного, все в рамках естественного.

— Ругать себя проще будет?

— Все, что касается меня – не копаюсь, не ковыряюсь.

— Послушаешь вас – все легко до невероятности: два олимпийских цикла с медалями, рождение ребенка, снова – на помост… Может, вы – баловень судьбы?

— Нет, я просто никогда не буду лишний раз рисковать. Иду на все обдуманно, выбирая наименьший способ риска.

— На чемпионате России выступала приехавшая из Америки Ирина Алексеева – вы с ней тренировались у Дины Камаловой. Своим первым тренером считаете как раз Камалову?

— Первым, нет – основным, наверное. Первый тренер в ЦСКА, к кому я зашла в зал – Перелыгина Елена Владимировна. А всю гимнастику я научилась делать у Дины Рашидовны.

— В чем ее тренерская сила?

— Не знаю, насколько это сильная сторона – в жесткости. Она прямо вот так в кулаке всех держала: сказала и все! Из-за этого у нее никогда не получалось работать со взрослыми гимнастками. Доводила гимнасток до определенного возраста, до юношеского чемпионата Европа, дальше работать не могла. У девочек – переходный возраст, проблемы, собственный взгляд… И она уже с этим не справлялась.

— У вас с тренером так и произошла: вы разошлись, а уехала она в Америку уже потом?

— Да, у Камаловой очень хорошая базовая подготовка, техника, хорошая школа. если бы она могла работать и разговаривать с девочками… В 10-12 лет – один этап, а когда мы вырастаем – другой. Но он другой и для тренера.

— Но демократия в спорте часто приводит к плачевным результатам.

— Не совсем понимаю слово «демократия» применительно к спорту. Если в процессе подготовки участвуют две стороны – это проще для достижения результата. Для тренера, возможно, тяжелее. Иногда спортсмен может и абсурдное что-то придумать, тут как раз тренер и должен подвести его к пониманию, что это абсурд. А не сказать: ты – тупой, иди и делай, как я сказал! Но многие тренеры именно к этому привыкают и не могут переключиться на совместную работу. Просто с небес гимнастки не возьмутся. Всему надо учить, на это есть тренер. Мне очень нравится подход Евгения Анатольевича (Гребенкин, старший тренер женской сборной. — ред.) – он идеально понимает, когда надо настаивать на чем-то, а когда нет. У нас всегда есть диалог. Прихожу на брусья и не могу, например, ничего сделать. У меня нет сил, он видит это: одну комбинацию делаешь и уходишь. Или – сегодня не делаем. И так проще. И так нужно работать с девочками, которые постарше.

— А вам сейчас тренер нужен?

— Сейчас – особенно, я многое забыла, мышцы забыли. Голова-то у меня никогда не помнит, помнят мышцы. Как только начинаешь думать о том, как я делаю, например, тот же соскок с брусьев – в голове я его сделать не могу. Но могу прийти и сделать. Так со многими элементами. А после перерыва тяжело. Делаю элемент, мне кажется – плохо. Не могла прыгнуть в шпагат, думала сил не хватает, а на самом деле – просто делала ошибку, которую сама не ощущала, и не поняла бы сама, что не так. Тренер, его взгляд со стороны нужен обязательно. Между сборами на «Круглом» я езжу в Пензу… Но еду туда с Алисой. Без мамы. Дочка со мной в зале во время тренировок – уже ходит, кто-то всегда на подхвате рядом, я могу подойти, когда перерыв делаю.

— То есть Алиса – уже дитя зала. Вас это не пугает?

— Нисколько. В спортивную гимнастику, наверное, не стоит отдавать, если даже на папин рост посмотреть (бобслеист Алексей Зайцев – ред.). А вот в художественную попробовала бы. Мне безумно нравится этот вид. Какие девочки оттуда выходят – гибкие, тоненькие, умеющие себя как-то нести… Даже если совсем чуть-чуть позанимается, уже хорошо будет.

— Что вы успели понять про семейную жизнь?

— Я это не комментирую.

— Ваше право. (Алия и Алексей развелись месяц назад. – ред.) Прошедший чемпионат России – понятно, что это, скорее, некая встряска.

— Именно так, пинок под попу во имя дальнейшего. Когда только начала восстанавливаться, для меня тренеры не ставили задачу выступать на чемпионате России. Но, готовясь, поняла, что лучше я выступлю плохо в многоборье, чем не выступлю вообще. Надо было подстегнуть себя.

— Терять вам нечего – титулы останутся, любовь зрителей, но всегда найдутся люди, которые скажут «опозорилась», если вы даже с медалью будете, но не первая.

— И пускай. И меня не будет волновать, что они думают. Потому что я выполняю цели, которые нужны мне. И мало думаю о том, что скажут другие. Похвалят – скажу спасибо, не похвалят – пропущу мимо. Не сравниваю себя ни с кем. Ни за кем не смотрю. Не хочу в принципе, чтобы у меня было так же, как у кого-то. Хочу, чтобы у меня было так, как у меня.

— У вас для спортсменки – идеальный характер?

— Не могу сказать. А такой вообще существует? Но, видимо, мне мой характер помогает.

— Принято считать: чемпионка должна быть, грубо говоря, стервой и танком переезжать всё и всех.

— В 2010-м году мы завоевали неофициальный титул лучших стерв в мире. Когда выступали на чемпионате мира, нам Александр Сергеевич Александров сказал: ну, давайте – покажите, кто тут самые крутые стервы в мире! Так что это слово для меня уже даже не грубое.

— До Олимпийских игр далеко. Но понятно, что мысли у вас самые амбициозные. Что надо сделать, например, с вашими любимыми брусьями?

— А они никогда не были моими любимыми.

— В такой ситуации нынче говорят: упс! На двух Олимпийских играх вы выигрывали золото именно на них. Хорошо — с любимыми нами вашими брусьями!

— Думаю, нужно продолжать все в том же духе. Тренеры говорят, что я опережаю подготовку. Как главный тренер сборной Андрей Федорович Родионенко сказал – месяца на два -три вперед убежала. И это очень приятно. Значит, могу не сомневаться, что неправильно что-то делаю, все – как надо. И знаю, что торопиться тоже некуда. Это облегчает процесс. Когда не висит над головой что-то стремительно приближающееся.

— А, так это для вас в этом году перенесли чемпионат Европы – с привычного мая на август?

— Может быть, но я не просила (смеется).

— Вопрос про брусья можно прояснить? Какой снаряд тогда записываем в любимый?

— Бревно. Потому что оно самое легкое. На нем нет таких суперсложных элементов. На нем легко упасть, но физически оно – самое легкое.

— Вы ведь не ищете легких путей.

— Нет. Самое любимое – бревно, просто как снаряд. Но кайфа-то больше от брусьев. На них реально очень тяжело. Это самый тяжелый снаряд – эмоционально, физически. Да, наверное, самый тяжелый. Потому что для брусьев нужен пик формы. Для всего остального – можно даже и лишний вес иметь, например. А брусья требуют идеального состояния.

— Организм изменился, подготовку тоже изменили?

— Слушаю себя. Например, сейчас такой период, что страшно новое что-то добавлять – и так работаю на максимуме. Переживаю, если что-то новое добавить в подкачке, то где-то заболит, я не смогу работать толком на снарядах. Для этого тоже нужен был чемпионат России. Надеюсь, что мне дальше будет легче – голова уже знает: я же с этим выступала, можно добавлять.

– Почему увидеть вас на светском мероприятии – редкость?

— Видимо, это у меня в крови, от мамы передалось. Она не любит внимания, для нее переезд летом в деревню – стресс, вся на нервах. А представить, чтобы камеры приехали к нам домой – мне кажется, она встанет и будет дверь держать, чтобы никто не зашел. У нее есть ее зона комфорта. И мне, наверное, что-то досталось.

— Но в силу популярности вам пришлось эту зону все же расширить. Насколько?

— Я принимаю предложения, когда есть время и возможность: чтобы я, например, не стояла на каблуках после тренировки вся измотанная. Или чтобы мероприятие не отрывало у меня те же три-четыре часа от Алисы. Если найти этот кусочек – то можно и выйти, а если лишать себя того же общения с ребенком – не в кайф. За границей зала сейчас, кроме общения с ребенком, особенно ничего не хочу. Зал и ребенок.

— А кто придумал имя Алиса?

— Я заранее знала, что так назову, просто нравилось.

— Есть лиса Алиса, есть – из страны чудес…

— Она сама выберет, какой Алисой ей быть. Пока свой характер вижу – если хочет, то добьется. Возьмет за палец и потащит, если в другую сторону поведешь, будет злиться. Я пока мле-е-ею. Готова сделать, что она хочет. В пределах разумного, конечно. Думала, конечно, о том, как воспитывать. Я на стороне объяснений – не нельзя, и все! А – почему нельзя. Чтобы не было вот этого: сейчас получишь! Может, конечно, я еще совсем молодая мама, а она еще маленькая дочка, но не представляю, как можно накричать или шлепнуть.

— Цель вашего возвращения, как снова ни крути, Олимпийские игры. А обстановка с допуском страны на Игры, сами знаете… И абсолютно не факт, что проблемы рассосутся до Токио-2020. Будете вкалывать ради цели, а …

— …значит, я оставлю одну цель и буду думать, что выполнила другую – восстановилась после родов. Наверное, из-за того, что у меня уже были Олимпиады, мне, думаю, тяжелее будет думать, как маленькие спортсменки это перенесут, если что. А насчет себя – наверное, я расстроюсь, но тосковать или впадать в апатию не буду.

— Вы по натуре оптимист?

— Реалист. Это не врожденное, скорее, приобретенное. Наверное, после Олимпиады в Бразилии. Я никогда не была мега оптимистом, не была пессимистом, да и фантазеркой тоже не была. Но сейчас стала четко понимать –отталкиваюсь от реальности. Если я понимаю, что шесть медалей мне на Олимпиаде не выиграть, то я и мечтать об этом не буду.

— Завышенная планка ожиданий не для вас?

— Мне ее лучше чуть занизить и перепрыгнуть, чем вообще до нее не добраться.

— В вашем реалистичном видении, какова планка в этом году?

— Быть полезной команде. Нам нужно на чемпионате мира войти в тройку призеров, чтобы завоевать лицензию. Я очень надеюсь помочь команде в этом. Надеюсь, и девочки понимают задачу. Ведь, что может быть проще – сделать дело на первом же отборе и два года спокойно готовиться к Олимпиаде, не думаю уже, попадем или нет. Всё: команда – на Играх и никаких дерганий!

— Если просмотреть ваш гимнастический путь, какой из этапов был самым сложным?

— Мне повезло, что у меня не было сногсшибательно сложных этапов. Сначала была травма – это меня закалило. Потом был тяжелый период – хотела заканчивать. Тоже закалило. Я получала сложности дозами, стала сильнее, все проблемы были преодолимые. И сейчас не самый тяжелый этап. Я хочу это делать. А когда ты хочешь, когда тебе это нравится, как может быть тяжело? Физически – да. Но совсем плохо – это когда и физически, и морально, тогда в голове невозможное что-то. Мне морально сейчас легко. Физически – полежала, отдохнула, пошла. Отпуск? Я уже усвоила, отпуск – это не мое. Беременность и была отпуском.